Как семилетняя девочка помогла маме справиться со смертью бабушки

По воскресеньям  я обычно навещала свою бабушку в больнице. Она была очень больна и проживала свои последние дни. Я пыталась проводить с ней всё свободное время. И вот однажды, когда я собиралась к бабушке, услышала дочь в коридоре. У Пайпер одна рука была уже в свитере, а вторая  искала пропавшую обувь.

«Что ты делаешь?», — спросила я. Она просунула голову в дверь моей спальни. «Я с тобой», — ответила она и сморщила лоб, как будто это было очевидно. Она никогда не ездила со мной к бабушке в больницу. Я спросила, почему в её голову пришла эта идея. Я не просила и уж тем более не заставляла её ехать со мной. Я просто сказала, что уезжаю на пару часов и вернусь в обед.

«Я хочу увидеть бабушку»,- заявляет она. На мгновение я задумалась, хорошая ли это идея. Моя бабушка была в очень плохом состоянии, и я вообще не была уверена, сможет ли она говорить. Вдруг моя дочь испугается, начнёт плакать.  Её последнее воспоминание о прабабушке будет о том, как она, хрупкая и больная, лежит неподвижно. Она никогда не видела кого-то так близко к смерти раньше, ей всего 7 лет. Даже я, взрослый человек, нервничаю каждый раз, когда вижу бабулю.

«Ты точно хочешь пойти? Я не уверена что она будет в состоянии говорить с нами сегодня», —  стараюсь мягко предупредить о том, что её ждёт, я не уверена, что она вообще понимает, куда идёт.

Но моя дочь, которой всего  7, пришла обратно в мою комнату, и сказала, чтобы я поторапливалась. Когда мы подходили к больнице, она была спокойна, как удав.

К моему удивлению, бабушка хорошо себя чувствовала, как будто это был  последний хороший день в её жизни.

Пайпер стояла в дверях, я сказала бабушке, что внучка тоже здесь. Мгновенно, с такой силой, она позвала дочь. Пайпер медленно вошла и села возле кровати.

Это меня удивило. Она ничего не говорила, но сидела рядом с кроватью хладнокровно, как будто она чувствовала, что её долг сделать это.

Пайпер и я остались в этот раз немного дольше обычного. Она выходила из комнаты на некоторое время, затем возвращалась снова. Бабушка заснула, я включила тихонько радио. Пайпер терпеливо ждала, а мне было интересно, почему моя дочь не боится. Мне самой было очень страшно, я переживала, что в любую минуту может произойти страшное. Я боялась, что бабушке будет больно.

Всю  ночь я проплакала  в подушку рядом с Пайпер. Я не могла справиться с эмоциями, знала, что конец был близок для бабушки. Пайпер гладила меня по голове и успокаивала. Мой ребенок казался уравновешенным и взрослым.

Она не так привязана к моей бабушке, как я, нет. Она была знакома с ней только семь лет, а я 32. Но её взгляд на смерть более упрощенный, конечно, может потому, что она ещё ребёнок. Она помогла мне смириться с мыслью, что старые люди умирают и что бабушка — старый человек, который долго прожил. Она говорила мне,что это нормально. И в перерывах между моими рыданиями, я была с ней согласна.

Через неделю моя бабушка перестала есть и пить. Моя дочь приходила к ней в последние дни вместе со мной. Однажды с нами пришла  моя мама, и мы с ней склонились над кроватью, а моя дочь сфотографировала, как мы держали бабушку за руку. Я заметила снимок в телефоне позже. Думаю, что никто не думает в такие моменты о фотографиях, но моя дочь почему-то сделала это.

Это очень странно. Но за несколько  дней до смерти моей бабушки, когда я полностью увязла в своём горе и печали, я поняла, что моя дочь видела со стороны.

Она слышала добрые слова, которые мы говорили бабушке, она видела заботу и нежность, она видела любовь.

Моя бабушка умерла через четыре дня. Теперь, когда я смотрю на фото, которое Пайпер сделала в больнице, я не вижу горе и не чувствую печаль так сильно. Вместо этого я вижу любовь.Теперь, после того, как моя дочь гладила меня по голове и говорила, что всё нормально, я буду готова ко всему.